Четвертая пуля [Похищение. Четвертая пуля. Пусть проигравший плачет] - Адам Сен-Моор

— Да, конечно. Я думала, что папа — просто гениальный бизнесмен и что он очень умно вкладывает свои капиталы.

— Ну ладно, моя маленькая, это все правильно. Когда твой отец унаследовал дело Марселина Пеллера, своего собственного отца, шла война и наследство оказалось весьма скромным. Просто лавочка среди прочих мелких торговцев. Ты скажешь мне: это все получилось благодаря черному рынку, с которого он затем сумел с достоинством уйти. Но что же сказать о тех, которые накопили огромные состояния во время военных действий, а затем оказались на песке, не сумев приспособиться к трудным условиям мирного времени…

Она вздохнула. Фернан Локар поднял глаза к небу, призывая в свидетели Господа.

— Твой отец сумел найти выход. Доведя свой профессионализм до совершенства — а он стал виртуозом в своем деле, — он изучил ситуацию вокруг себя, в этом старом квартале, расположенном вокруг Центрального рынка, где он находился практически все свои дни. Он провел, как говорит твой жених, критический анализ рынка. И быстро обнаружил, что параллельно с официальной торговлей в павильонах и за витринами лавочек идет другая торговля, особенно в соседних улочках, с которой ты быстро познакомишься, если не будешь закрывать на нее глаза.

Да, конечно, я хорошо понимаю. На первый взгляд, это не очень красиво. Но грехи людей существуют с того времени, как стоит этот мир, и у твоего отца не было призвания реформатора. Для всех этих людей также не замедлили наступить трудные времена. Они верили, что золотой век наступит с освобождением Парижа в августе 1944 года и с приходом американцев, и они повели себя как стрекоза из известной басни, вместо того чтобы вести себя разумно, как пресловутый муравей. Так получилось, что вместо того чтобы начать все сначала, снова раскрутить дело…

— Да, многие вылетели тогда в трубу, — заключил с сожалением и важностью Локар.

— И именно тогда проявился гений твоего отца. У него были не только капиталы, у него были база, связи и организаторские способности, что и определяет талант. Самым искусным его ходом был союз с Фернаном, в кафе у которого собирались люди. Сам Фернан также обладал авторитетом и пользовался доверием окружающих.

— И он возобновил борьбу. Он купил бистро, начал играть на бирже, — добавил Локар.

— У него были компаньоны. Твой отец помогал людям, не скупился на советы. Фернан поддерживал порядок. И через несколько лет все, что происходило в районе между улицей Рамбюто и улицей Риволи, в той или иной степени проходило через нашу фирму…

— И наш квартал, мадемуазель, — с жаром добавил Локар, — никогда не знал подобного периода процветания и мира. Никогда никаких неприятностей, никаких историй. Настоящий маленький рай. Но когда закон набрал силу, нашлись необходимые пути, чтобы должным образом отреагировать на него…

— И на требования рынка, — заключила Леонтина. — Все шло прекрасно. В тесном сотрудничестве с Локаром твой отец вскоре стал располагать капиталами, которые позволили ему овладеть международными рынками фруктов, и он стал одним из самых крупных импортеров фруктов в Европе. Было совершенно нормально, что он тогда выделил Локару определенную долю в предприятиях Пеллера. Ты видишь перед собой компаньона твоего отца, Изабелла.

Хозяин кафе на улице Инносан покраснел, как школьник.

— Я знаю, что вам будет трудно в это поверить, — сказал он, — но я никогда не испытывал пристрастия к роскоши. Я жил в самом сердце Парижа, где я провел большую часть своей жизни. В шестнадцатом районе я буду чувствовать себя, как потерянный.

— Это не помешает мне, — жестко сказала Леонтина, — узнать, откуда возникло это состояние и кто радостно меняет свой счет в банке на счет Фернана.

Затем она с беспокойством добавила:

— Изабелла, дорогая, я надеюсь, что ты не была… скажем, шокирована тем, что память твоего отца…

Изабелла искренне рассмеялась.

— Мама, пожалей меня, ты опять начинаешь свою старую игру? Это меня всегда в тебе удивляло. Молодежь всегда охотно обвиняют в цинизме, но дело в том, что они учатся этому искусству у твоего поколения. Вот что главное. Эта деятельность… эта побочная деятельность папы? Тебе же не хотелось бы, чтобы я ее одобрила, не так ли? Сознаюсь, что я немного шокирована. Но ведь это ничего не изменит в тех условиях, которые существуют в обществе.

Ладно, что же касается чисто коммерческого плана, то все очень здорово придумано, молодцы! Я просто в восхищении. Все очень просто. Я всегда очень высоко ценила отца как делового человека и руководителя фирмы. Но теперь это зашло слишком далеко.

Говоря это, молодая девушка поднялась. Может быть, на какой-то миг нашу пару жуликов, собравшихся сблефовать в очередной партии в покер, задело не слишком приятное зрелище молодой интеллигентной девушки, намеренной заняться их ремеслом. Но она неожиданно обернулась, очень взволнованная.

— И я думаю, — добавила она, сверкая глазами, — что месье Локар прав. Все, что создал папа, это его дело. Много лет мы пользовались плодами его труда. Теперь наш долг их сохранить. Да, мы должны, мама. И я бы даже сказала больше: на нас лежит священный долг защитить Францию. Если мы позволим немцам завладеть нашим делом, один Бог знает, куда все это нас приведет.

В салоне на улице Ренуар установилась тишина. Леонтина сияла от радости и гордости. Фернан Локар, украдкой смахнув слезу, пробормотал:

— Браво, малышка!..

И немного погодя голосом, прерывающимся от рыданий, он добавил:

— А теперь… мы все вместе…

Женщина с головой, женщина высокого класса, вдова Пеллер первая вернулась к реальности.

— Патриотизм, — сказала она, — это прекрасно, но вначале все необходимо обдумать.

— Совершенно справедливо, — одобрила ее Изабелла, в свою очередь спускаясь с небес на землю. — Итак, что же мы имеем?

— Хорошо, мадемуазель, — кивнул Фернан Локар. — Так как переезд Центрального рынка был делом решенным, то Гюстав… Э!.. Я хотел сказать ваш отец быстро принял решение:

«Мой дорогой Игрок, — сказал он мне, — мы не можем идти против прогресса. И здесь нечего обсуждать, мы должны развернуть свое дело вновь в Ранжис и не только как торговцы».

Он немедленно принял все необходимые меры, чтобы разместить свою фирму в павильоне по продаже фруктов и овощей. У меня, со своей стороны, были средства, которые я смог вложить в одно из тамошних кафе. Конечно, понятно, что я назвал его «Фламбе».

— Очевидно, это было самое разумное решение, — заметила Изабелла.

— И потом, — добавил Локар, — следовало подумать о прикрытии. Я уже говорил, что мы, Гюстав и я, в какой-то степени афишировали наше желание перебраться в Ранжис. Это было лучший средством не привлекать внимания к другим нашим делам. Но, со своей стороны, я должен сказать, что ваш бедный отец не был настроен слишком оптимистически. По мере того как проходили недели, и видя как идут дела в Ранжис, он говорил мне:

«Игрок, дружище, может быть, дела и наладятся на несколько лет, но затем следует ожидать неизбежного спада».

— Вы только подумайте, мадемуазель, парень, который хочет немножко прогуляться с девушкой, не может обойтись без машины. Ему нужно сделать в оба конца десяток километров. Это приводит к тому, что возникают проблемы. Тогда как в наши времена все было так просто…

Я пытался кое-что устроить, только для постоянных надежных клиентов. Но это все была несерьезная работа. Я полностью разделял точку зрения вашего отца. Нужно было ждать годы, для того чтобы новая атмосфера выработала новые привычки.

— Но и мы, и вы должны знать, чего следует ожидать и в каком направлении двигаться, — заметила Леонтина.

— Ба! Мадам Леонтина, — возразил Локар, — вы же знаете, что я в своей жизни только и делал, что считал деньги. У меня же вкус к удачным и законченным делам, к повседневной работе, к веселой товарищеской обстановке. За всем делом следил Гюстав. Он знал свой квартал до кончиков ногтей. Ни одна девчонка, ни один жулик не могли ускользнуть от него. И потом, он осуществлял общее руководство. Все почтительно снимали перед ним шляпу. Он был «Месье Гюстав» как для простого покупателя, так и для Слима по кличке «Танжерец-убийца». И поверьте мне, он этого заслуживал.

Видите ли, мадемуазель, чувствовалось, что все это исчезнет вместе с переездом в Ранжис. Это была страница его жизни, которую он собирался перевернуть. Но я видел, как он мучается, этот замечательный человек. Вот это его и убило.

— Он видел, как разрывается его сердце, — с достоинством заметила Леонтина.

И словно пролетел тихий ангел.

— Короче, — сказала вдова Пеллер, обращаясь к дочери, — после смерти твоего отца мы обсуждали ситуацию, Фернан и я. Мы пришли к заключению, что торговое предприятие, которое я могу использовать, благодаря нашему прекрасному Корню, и то кафе «Фламбе», которое находится в Ранжис…